Каган русов - Страница 59

- Тебе сколько годков, Ставр?

- Тринадцать, боярин.

Крестить бы этого парнишку надо, да разве боярина Улеба убедишь. Фетинью бы к нему подослать надо, пусть попробует отца уговорить. Не убудет от семьи-то, коли младший станет христианином, а княгине Ольге приятно. Глядишь, приблизит к себе отца за веру сына. Боярин Улеб умен, многими в Киеве уважаем, его поддержка Ольге очень скоро понадобится. А ныне у великой княгини не ближники, а сплошная срамота.

- Когда сватов ждут?

- Завтра, - негромко ответил на вопрос отца Алексей. – Все уже готово. Княгиня Ольга о тебе спрашивала?

- А ты что ответил?

- Сказал, что хвораешь.

- Годы мои уже не те, чтобы на свадьбах пировать, - пристально глянул Аристарх в глаза Алексея. – И ты в первые ряды не лезь. Мало в том будет чести и тебе, и нашему роду. Понял?

- Понял, отец, - кивнул Алексей.

Аристарх глянул в спину удаляющемуся сыну и откинулся на ложе. Хворай не хворай, а вставать, видимо, придется. Недаром Ольга о нем спрашивала. Он ее ближайший родович, а потому и должен встретить сватов на пороге. Конечно, княгиня не девка, а вдова, но обычай все равно соблюсти надо. Останься в живых кто-нибудь из родовичей Ингера, сваты бы обратились к нему, ибо жена после брака в семью мужа переходит, и именно его родовичам решать ее судьбу в случае вдовства. Но Ингера родных не осталось, вот почему Аристарху придется, несмотря на болезнь, тащится в княжий терем, дабы не вызвать подозрения у древлян. И уклониться от сей тяжкой ноши нельзя, ибо Ольга ему этого никогда не простит, и обязательно отыграется если не на нем самом, то на его сыне Алексее. Страшный грех берет на душу патрикий Аристарх, но ведь не ради корысти он это делает, не ради власти даже, ибо ему в этом мире уже ничего не нужно, а для торжества истиной веры, ради будущего Руси, погрязшей во мраке язычества. Бог простит, хотя люди, может быть, и осудят.

Сватами князь Мал заслал первых своих ближников, бояр Талеца и Остромира. А в дружине при них добры молодцы из самых знатных древлянских родов, числом девять, во главе со старшим сыном Мала княжичем Никсиней. Древляне пришли ладьей по Днепру и от пристани неспешно двинулись к княжьему терему, сопровождаемые боярами Нестором и Василием. Едва ли не все киевляне высыпали на улицу, дабы увидеть сватов. Многие из них помнили еще свадьбу Ингера с Ольгой, когда великий князь, прямо скажем, поскупился на угощение. Помнили киевляне и то, чем свадьба великого князя стала знаменита. На вино Ингер поскупился, зато кровь пролил щедро. Именно в ту ночь пал князь Мечидраг, а смерть его много лет спустя аукнулась великому князю. Ныне у киевлян тоже предчувствие нехорошее, иные уже начали несчастье пророчить, хотя вроде бы повода к тому нет. Сватов принимали с честью, как дорогих гостей. По киевским улицам вели с почетом, а на крыльце их встретил никто иной, как боярин Аристарх, родной дядя княгини. Он и провел гостей в зал, где их ждала княгиня Ольга, дородная и величавая, но в платье скромных тонов, как и положено вдове. При виде сватов Ольга поднялась с кресла, оказала уважение. Здравные чарки сватам поднес боярин Аристарх, а добрым молодцам, сопровождавшим их, – воеводы Свенельд, Фрелав и ближние бояре. Пока все шло обычным рядом, и сватам не в чем было упрекнуть хозяев. Смущало их разве что суровое лицо княгини Ольги да излишняя суетливость боярина Аристарха, изо всех сил стремившегося приветить гостей. Боярин Талец громким голосом, так чтобы слышали все, попросил боярина Аристарха отдать свою сестричаду Ольгу в жены князю Малу. Аристарх горестно вздохнул и попросил сватов войти в его положение: не красна девица княгиня Ольга, а вдова.

- Это нам ведомо, - торжественно произнес боярин Остромир.

- Горько мне обижать сватов, - поскучнел ликом Аристарх. – Но по слову сестричады своей вынужден отказать, бояре, и князю Малу, и вам. Ибо не высохли еще слезы на лице вдовы, хотя ее покойный муж уже достиг страны Света.

Бояре Талец и Остромир на отказ Аристарха глазом не моргнули. Не было в Руси такого случая, чтобы вдова и ее родовичи с первого раза обрадовали бы сватов согласием. С какой же стати великой княгине Ольге себя ронять. Бывало сваты и по пять раз приходили на вдовий двор, но тут случай был особый, и стороны при предварительном сговоре решили, что хватит и двух. Патрикий Аристарх сам проводил гостей, старательно разыгрывающих огорчение, до крыльца и пожелал им счастливой дороги.

Уехали сваты недалеко. На постой их определили в ближней усадьбе, от которой до городских ворот было рукой подать. Усадьба принадлежала воеводе Свенельду и ставлена была в незапамятные времена. Впрочем, долго задерживаться здесь древляне не собирались. Завтра по утру все должно было решиться. А пока гости вели неторопливый разговор с боярами Нестором и Василием, утоляли жажду вином и ждали князя Мала, который с большой свитой должен был приехать в Киев по суху.

- Жарко ныне, - вздохнул боярин Нестор. – Не дождемся мы хорошего урожая.

- А пылищи сколько, - поддакнул киевлянину Остромир. – Мы-то рекой шли, а князю Малу солоно пришлось. Ты бы распорядился на счет бани, боярин. Жениху надо дорожную пыль с тела смыть.

- Сделаем, - кивнул головой боярин. – Вот только челядинок в усадьбе нет, некому князя попарить.

- Сами управимся, - махнул рукой Талец. – А что слышно о воеводе Асмолде и княжиче Святославе?

- Из Итиля горестные вести пришли, - зачем-то понизил голос боярин Василий. – Взял Асмолд арабский город Бердоа, но удержать его не смог. Мор начался среди его дружины.