Каган русов - Страница 70

- Молод еще, - строго бросила ему княгиня. – На твой век войн хватит, боярин. Не гож ты пока для войны.

- А для ложницы гож? – вспыхнул молодой Мечислав.

Княгиня уже занесла руку для удара, но вовремя спохватилась. Все же не холоп перед ней стоял, а боярин. И этим ударом она не только его, но и свою честь роняла. Возраста Ольга пока не чувствовала, связью с юным Мечиславом не тяготилась и была твердо уверена, что сей грех ей простится. Тем более что в ее отношении к молодому боярину любви не было, а была только похоть, которую надо же как-то удовлетворять. Бог создал ее женщиной, а жизнь обошлась с ней неласково, дав в мужья старого и нелюбимого мужа. Так в чем же ее вина? Уж не в том ли, что тело ее требует мужских ласк, а плоть бунтует время от времени, требуя своего, греховного, но положенного женщине от Бога. Вины перед Мечиславом она не чувствовала, хотя и склонила его к прелюбодеянию если не силой, то принуждением, ибо давала ему никак не меньше, чем брала. Когда войдет боярин в возраст да наберется ума, то непременно оценит ее заботу. Еще и гордится будет тем, что ему дозволено было любить великую княгиню. К христовой вере она его не принуждала. Ольге казалось, что прелюбодеяние с язычником менее греховно, чем с христианином, и хотя отец Феоктист был другого мнения, переубедить княгиню ему так и не удалось.

- Ладно, боярин, скажи воеводе Фрелаву, что я дозволяю тебе участие в походе, - сказала Ольга. – Голову только не потеряй. Она мне еще пригодится.

Окрыленный Мечислав птицей вылетел на крыльцо, где едва не столкнулся с мальчишкой Ставром сыном боярина Улеба. Ставр был чем-то напуган и косил глазами на дверь соседней клети, где хранились припасы для княжьего стола.

- Малушу не видел? – спросил у него Мечислав.

- Там она, - кивнул Ставр на клеть. – Я мед принес княгине. Отец послал. Мед свежий, только что с пасеки.

- Ну и что? – рассердился Мечислав.

- Боярыня Татьяна велела отдать мед Малуше.

Ставр был напуган до такой степени, что не мог стоять спокойно на месте, а все время приплясывал, словно не земля под ним была, а раскаленные угли. Мечислав смотрел на него с удивлением, не в силах понять, что же так могло напугать в охраняемом детинце шустрого парнишку.

- Холоп Лепок сказал мне, чтобы я под ногами не путался. Что ему великая княгиня приказала.

- Лепок-то тут причем? – рассердился Мечислав.

- Он был там с Малушей, - понизил голос Ставр до шепота. – Вошел следом за ней. А меня в сторону оттолкнул, холопья морда.

- А ты что? – похолодел Мечислав.

- Сказал Добрыне, он как раз чистил коня на конюшне. Добрыня в клеть побежал. А потом они вышли.

- Кто они?

- Малуша и Добрыня, - вздохнул Ставр. – А Лепка все нет и нет. Может сходим, Мечислав посмотрим, а то мне одному страшно.

Мечислав огляделся по сторонам, но ничего примечательного во дворе не обнаружил. По случаю полуденной жары, челядины попрятались кто куда и только гриди, стоявшие у ворот детинца, по прежнему маялись на солнце.

- Пошли, - решительно сказал Мечислав и первым двинулся к клети.

Лепка они обнаружили почти сразу, недалеко от входа. Рослый холоп, обладавший к тому же чудовищной физической силой, лежал ничком в луже крови и хрипел перерезанным горлом. Но стоило только Мечиславу прикоснуться к его плечу, как он дернулся и затих. Похоже, умер. Молодой боярин растерянно вытер запачканную кровью руку о его белую рубаху и отступил назад.

- У него в руках палка была, - сказал Ставр, стуча зубами.

- У кого? – спросил Мечислав.

- У Добрыни, - шмыгнул носом отрок. – И нож за голенищем. Может, гридей позвать?

- А что мы им скажем?

- Скажем, что мед в клеть понесли, а он здесь лежит.

- Про Малушу и Добрыню им не говори, - строго приказал Мечислав. – Понял?

- Понял, - кивнул головой Ставр. – Не маленький. Это из-за Святослава, наверное.

- При чем здесь княжич? – удивился Мечислав.

- Видел я, как он к Малуше приглядывался. Княгине это не понравилось, вот она и велела Лепку испортить девку.

Мечислав с удивлением глянул на Ставра – умен сынок у боярина Улеба не по годам. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, коли он с младых ногтей при княжьем детинце трется. Княгиня Ольга не оставляет вниманием боярских сыновей, уча их грамоте и иным наукам. Вот только не всякая наука на пользу неокрепшей душе.

- А Святослава я, пожалуй, предупрежу, чтобы на Малушу не заглядывался. Иначе княгиня ее в покое не оставит. Как ты думаешь, Мечислав?

- Предупреди, - вздохнул молодой боярин. – Только моего имени не упоминай. И вообще, считай, что меня здесь не было.

Выскочив из клети, Ставр побежал к гридям, стоявшим у ворот, а Мечислав вернулся на крыльцо и уже оттуда наблюдал за суетой, поднявшейся во дворе. Душу его переполняли гнев и страх. Гневался он на княгиню, которая ломала чужие жизни как щепки. И был страх, что точно так же сломает она и Мечислава, прискучив любовной игрой. В который уже раз за сегодняшний день он проклял тот час, когда, поддавшись на уговоры боярыни Татьяны, согласился исполнять прихоти скучающей княгини, не получая взамен почти ничего кроме стыда за пережитые унижения.

В такой ярости княгиня Ольга старшего сына еще не видела. Он ворвался в ее покои, отшвырнув в сторону холопа, стоявшего у порога с кувшином кваса, и, не обращая внимания на присутствие боярынь Татьяны и Фетиньи, сразу же обратился к матери со словами, больше похожими на ругань. О смерти Лепка Ольге было уже известно. Догадывалась она и о том, кто и почему лишил жизни верного холопа и испытывала по этому поводу сложные чувства. Пожалуй, она поторопилась с решением, расстроенная разговором с боярином Аристархом. Гнев плохой советчик в важных делах. Но и допустить того, чтобы ее кровь смешалась с кровью князя Мала она тоже не могла. У Святослава, чего доброго, хватило бы ума облагодетельствовать дочь убийцы своего отца.