Каган русов - Страница 61

К оглавлению

61

У воеводы Свенельда под рукой было тринадцать тысяч пеших и две тысячи конных воинов. У воеводы Венцеслава Гаста конных было только тысяча, да и те доспехами и оружием уступали киевлянам. Все пешие киевляне были в кольчугах и колантарях, а половина древлян шла в битву, прикрывшись звериными шкурами. Силы были неравные, но у Венцеслава выхода иного выхода не было, как только бросится в сечу и оттеснить киевлян от стен Овруча раньше, чем к городу подойдет варяжская рать воеводы Фрелава. Ждать помощи древлянам было не от кого. Князь Мал, соблазнившийся посулами Ольги, перессорился со всеми своими союзниками, даже с князем Рогволдом, не раз предостерегавшим своего родовича от опрометчивого шага. Эх, кабы можно было все повернуть назад. К сожалению, ни воевода Венцеслав, ни княжич Ладомир над временем не властны. А просить богов теперь можно только о победе.

- Может тебе уйти, княжич? – обернулся Венцеслав к Ладомиру.

- Куда уйти?

- К Рогволду в Полоцк или к Вузлеву в Торусин.

- Нет, воевода, - нахмурил соболиные брови Ладомир. – После смерти отца, я князь этой земли и свою землю на поругание не брошу.

- Добро, - усмехнулся Венцеслав. – Тогда в напуск, князь. И да помогут нам Перун и Велес.

Свенельд выжидал. Торопиться ему было некуда. Древлянской рати он не боялся. Овруч почти что был у него в руках. Коли воеводе Венцеславу хочется подраться, то милости просим на киевские копья и мечи. Свенельд обернулся на боярина Семаге и указал рукой на Овруч:

- Сторожи ворота, боярин. Я не хочу получить удар в спину от древлян.

- На месте Венцеслава я бы от битвы уклонился, - усмехнулся Семага.

- Поздно ему уклонятся, - возразил Свенельд. – Никуда я его теперь из своих объятий не отпущу.

Древлянская фаланга, ощетинившись копьями, первой двинулась на киевлян, которые, впрочем, тоже не остались на возвышении, а бросились на наступающего врага почти бегом. При этом они то и дело ломали строй, зато набрали такую скорость, что буквально смяли первые ряды древлян и расстроили их плотное построение. Свенельд во главе тысячи конников атаковал дружину князя Ладомира. А боярин Семага во главе второй тысячи конных мечников ударил древлянской фаланге в правый бок, опрокинув и разметав копейщиков, не успевших изготовиться для отпора. Овручане, бросившиеся было на помощь своим, были перехвачены боярином Нестором, предусмотрительно оставленным для этой цели Семагой в ближайшем березовом колке. Сеча была кровопролитной, но недолгой. Древлянская фаланга стала разваливаться на части, пехотинцы взялись за секиры, но и это не помогло им сдержать натиск киевлян. Конники боярина Семаги погнали пеших древлян по чистому полю, рубя их мечами без пощады. Иные древляне уже бросали оружие, но это не спасало их от смерти. Воевода Венцеслав с сотней мечников и телом убитого княжича Ладомира сумел все-таки вырваться из кольца киевлян, доскакал до ближайшего леса и затерялся в непролазных зарослях. Погоня, посланная за ним Свенельдом, вернулась ни с чем. Впрочем, киевский воевода, кажется, не был огорчен этим обстоятельством. Во всяком случае, взыскивать за эту малую неудачу он ни с кого не стал. Город Овруч сдался без боя, ибо сопротивляться было уже бессмысленно. Древлянская рать полегла почти полностью под стенами города, и защищать еще недавно цветущую землю было уже некому.

- Сам повезешь княгине радостную весть, - спросил у Свенельда подскакавший Семага.

- Повезешь ты, боярин, тебе сей труд, я вижу, не в тягость.

Семага хотел уже обидеться на кривую усмешку воеводы, но потом махнул рукой. Какие могут быть обиды, после такой блестящей победы, которая аукнется не только по всей Русской земле, но и за ее пределами. После смерти Мала сильных соперников в борьбе за власть у великой княгини Ольги не осталось. А разгром Древлянской земли заставит призадуматься и кичливых новгородцев и задиристых радимичей. Зря многие решили, что со смертью князя Ингера сила Киева ослабла. У княгини Ольги длинные руки, она сумеет дотянуться до всех смутьянов.

Глава 3
Княжич Святослав

Гузы отрезали отступающим русам дорогу на Матарху и теперь теснили их к Дону, то и дело пуская в ход луки. Стрелы градом сыпались на фалангу, редеющую с каждым шагом, а уставшие за время перехода ротарии уже не успевали прикрываться щитами от летящей сверху смерти. Одно пока радовало княжича Святослава, мор, унесший жизни воеводы Асмолда и еще по меньшей мере пяти тысяч русов, наконец-то прекратился. Проклятый город Бердоа, взятый Асмолдом после затяжного штурма, превратился в братскую могилу для его воинов. Жители города, покорно было склонившие головы, перед отважными русами вновь взялись за мечи и поплатились за это тысячами жизней. Уже больной Асмолд вывел остатки своей рати из гнилого города и разгромив мечников эмира Абдулы, ставших на его пути, прорвался к ладьям. Хвалынское море неприветливо встретило отплывающих от чужого берега русов. Ладьи, нагруженные тяжелой добычей, одна за другой скрывались в пучине волн, унося с собой жизни тех, кто сумел спастись от мечей и мора. Князь Искар винил во всем злых духов города Бердоа, рассерженных вторжением чужаков. Святослав с ним не спорил. Скорбел он только о том, что не сможет отомстить злым дэвам за смерть воеводы Асмолда, ибо живому трудно найти путь в Навью страну, где они, по слухам, обитают. Возможно, это удастся ему после смерти, да и то если он сумеет заслужить расположение славянских богов. Зато за смерть князя Искара, павшего на хазарской земле от стрелы лихого степняка, он должен отомстить еще при жизни.

61