Каган русов - Страница 56

- Нельзя нам отсиживаться, боярин Аристарх. Если княгиня не явит в ближайшее время своим врагам характер и властность, то собьют со стола и ее, и малолетнего Вратислава. А нас с тобой закопают в землю раньше, чем пробьет наш смертный час.

- Так ведь сказал же Свенельд, что силы киевские невелики? – удивился Аристарх.

- И с каждым днем они будут уменьшаться, - усмехнулся Фрелав. – Многие бояре видят в Ольге всего лишь слабую женщину, а в ее младшем сыне досадную помеху своим честолюбивым замыслам. К тому же княгиня христианка. На это будут упирать ее враги.

- Так ведь и мы с тобой христиане, Фрелав, - напомнил Аристарх.

- Потому я и говорю, что мы связаны с Ольгой одной веревочкой. А княгине нужны союзники и не только среди христиан, но и среди язычников.

- Где ж их взять, этих союзников? – горько усмехнулся патрикий.

- А боярин Велемудр? – напомнил гость.

При этих словах Аристарх едва вином не поперхнулся. Нечего сказать, нашел варяг союзника для княгини Ольги.

- Так ведь он печальник Чернобога! – почти выкрикнул Аристарх.

- Все мы в первую голову печальники собственной мошны, - криво усмехнулся воевода. – А Велемудр однажды уже все потерял, ввязавшись в чужую свару. Если княгиня Ольга подтвердит право Рогволда на Полоцк, то среди его ближников поубавиться желающих вмешиваться в чужие дела и бить ноги за интерес чужого дяди.

- А если Рогволд потребует не только Полоцк, но и Смоленск? – нахмурился Аристарх.

- А князь Мал ему Смоленск бы отдал? – прищурился на хозяина варяг.

- Вряд ли, - хмыкнул патрикий.

- Было бы совсем не худо, если бы союзники князя Мала утвердились в мысли, что древлянин хлопочет только о себе, а до остальных прочих ему и дела нет.

- Это каким же образом ты собираешься их в этом убедить? – удивился Аристарх.

- Надо пустить слух о предстоящем браке князя Мала с княгиней Ольгой, - понизил голос почти до шепота Фрелав.

- Да ты в своем уме! – возмутился патрикий. – Ольга нас в бараний рог согнет, если мы заикнемся об этом.

- А вот Ольге об этом мы как раз говорить не будем, - ласково улыбнулся хозяину гость. – Куда важнее, чтобы эта мысль дошла до князя Мала и утвердилась в его голове.

Аристарх, наконец, сообразил, о чем ему толкует хитрый варяг. Поселив в душе Мала надежду на то, что киевский стол может достаться ему без крови, они тем самым выиграют главное – время. И дадут возможность Ольге укрепиться в Киеве. А вот что будет потом, об этом еще крепко подумать надо.

- Умен ты, воевода Фрелав, - восхищенно прицокнул языком патрикий. – Укореняться тебе надо в Киеве, такие головы моей сестричаде очень скоро понадобятся.

- Я не прочь, - усмехнулся варяг. – Мне уже почти сорок, пора уже определяться.

- Женись, - подсказал ему Аристарх. – Девка кровь с молоком. Дочь покойного боярина Жирослава и боярыни Татьяны, первой Ольгиной ближницы. И приданное за ней дают хорошее, и рода она в Киеве далеко не последнего. Хочешь, сосватаю?

- Не откажусь, - поднял Фрелав кубок, наполненный вином. – Твое здоровье, боярин Аристарх.

Боярин Семага, к которому Аристарх наведался для тайного разговора тем же вечером, понял красноречивого патрикия далеко не сразу. Впрочем, Семага всегда соображал медленно, а уж за полетом мысли ромейского интригана ему и вовсе угнаться было трудно.

- А коли князь Мал все примет всерьез и посватается к Ольге? – спросил боярин, пуча на гостя круглые совиные глаза.

- И что с того?

- Так ведь Ольга ему не просто откажет, а с великим гневом, - развел руками Семага.

- Не на твою голову тот гнев прольется, а на древлянскую. А князь Мал в глазах своих союзников предстанет человеком двуличным и коварным.

- Хитро ты закрутил, боярин! – восхищенно покачал головой Семага.

- Так сделаешь или нет? – прямо спросил патрикий.

- Можешь не сомневаться во мне, Аристарх.

Собственно, патрикий в боярине Семаге и не сомневался. Этот ради княгини Ольге будет землю рыть. И причина такого рвения всем понятна. Даром что ли за старшим сыном Семаги закрепилось сомнительное прозвище Блуд. Приласкала младого Мечислава зрелая княгиня, ныне об этом в княжьем тереме каждая собака знает. И не только приласкала, но и одарила. Значит, службу свою хорошо справляет добрый молодец. И пусть чести в той службе немного, но ведь и срам для Мечислава не велик. А какой прибыток семье и роду, даром, что ли, Семага расцвел алым маком. Нет, не подведет охочий до княжьих даров боярин, ни княгиню Ольгу, ни патрикия Аристарха.

В Искоростене киевское посольство приняли с почетом. И хотя повод для приезда боярина Семаги в столицу Древлянской земли был скорбным, он, блюдя старинный обычай, принял здравную чашу из рук князя Мала с поклоном и отпил из нее не поморщившись. Ближники древлянского князя, пристально наблюдавшие за киевским послом, вздохнули с облегчением. Похоже, княгиня Ольга, утвердившаяся ныне на великом столе при малолетнем сыне Вратиславе, решила не разрывать с древлянами давних отношений и оставить все, как было при князе Ингере. Вот только с руки ли ныне Малу, старейшему и по родовитости, и по возрасту князю Руси, платить дань мальчишке? Но об этом древлянам еще предстояло поторговаться с киевлянами. А что касается тела великого князя Ингера, залитого медом, дабы не допустить тлена, то о нем споров не было. Князь Мал распорядился, чтобы его выдали послам без всяких условий. Боярин Семага расценил такое поведение древлян, как готовность к примирению и нашел понимание у боярина Венцеслава Гаста, которому князь Мал поручил ведение переговоров с киевлянином. Боярин Венцеслав был молод, хорош собой, далеко не глуп и удачлив в битвах. По слухам, это именно он сшиб с коня князя Ингера.