Каган русов - Страница 42

- А что ты предлагаешь? – нахмурился Олегаст.

- Сесть в осаду, - пожал плечами сакс.

- Моравы не позволят нам отсиживаться за стенами, когда швабы беспрепятственно разоряют их города и веси, - возразил Вихману Рогволд. – Надо выводить рать в чистое поле.

- А чем ты остановишь королевскую кавалерию?

- Кольями, - криво усмехнулся Рогволд.

- Мне не до шуток, княжич, - рассердился Олегаст.

- Я предлагаю вкопать деревянные колья в землю, так чтобы острия лишь слегка выступали из земли и из нельзя было заметить издали. Закованные в сталь кавалеристы просто не успеют остановить и развернуть своих неповоротливых коней.

Вихман засмеялся, Олегаст усмехнулся. Задумка Рогволда была хороша и сулила в будущем серьезный успех. А для сына Олега Вещего эта победа могла быть самой важной в жизни. Олегасту было уже почти сорок лет. Слишком много для скитальца и викинга. А моравский княжеский стол словно бы для него и создан. Разбив Германа Швабского, он получит его почти без споров. Если, конечно, не считать протестов со стороны чешского короля Болеслава. Но в противостоянии с Прагой Олегаст может опереться на Киев. Князь Ингер не настолько глуп, чтобы упустить случай, закрепиться в Придунавье. А появление в этих краях русов, сделает не только Болеслава, но и Оттона более сговорчивыми в отношениях не только с моравами, но и со всеми придунайскими и полабскими племенами.

- Решено, - твердо произнес Олегаст, - мы выходим в поле.

Герцог Герман Швабский был немало удивлен, увидев моравскую рать, выстроившуюся в чистом поле на подступах к стольному граду. Он не собирался штурмовать Велеград, хотя намеревался выставить наместнику чешского короля Болеслава ряд условий. Одним из которых была выдача мятежников во главе с Олегастом и Вихманом. Свои требования герцог Герман считал вполне приемлемыми и необременительными ни для моравов, ни для наместника Вацлава. Конечно, королевское войско разорило несколько моравских сел и городков, но урон, нанесенный Моравии, был не таков, чтобы ополчаться для кровопролитной войны с королем Оттоном. Ибо исход этой войны предрешен, и исход этот не в пользу упрямых славян.

- Что ты по этому поводу думаешь, Генрих, - обернулся герцог в сторону младшего брата короля, совсем недавно осознавшего бесполезность борьбы с Оттоном и сложившего оружие.

- Моравы сошли с ума, - пожал тот плечами. – Странно, а я всегда считал князя Вацлава разумным человеком.

У Германа Швабского на языке вертелось словцо по поводу разумности самого Генриха, но он сдержался, не желая попусту обижать юного герцога.

- Кажется, наместник все же решил с нами договориться, - кивнул головой капитан Конрад на приближающегося всадника.

- Это княжич Рогволд, родственник Олегаста, - опознал парламентера герцог Генрих.

- Моравы допустили ошибку, сговорившись с мятежниками, - помрачнел лицом Герман. – Это обойдется им очень дорого.

Лихой наездник птицей взлетел на холм и поднял коня на дыбы в пяти шагах от герцога Швабского:

- Король Моравии Олегаст требует от тебя герцог Герман либо сложить оружие, либо покинуть пределы его королевства.

- Уже король, - усмехнулся Генрих, пока герцог Швабский с трудом переваривал неожиданную весть. – Как быстро растут люди.

- Передай своему предводителю и его пособникам моравам, что королевская кавалерия втопчет их в грязь, - нашелся наконец с ответом Герман.

- Передам, - кивнул головой Рогволд. – Всего хорошего, сеньоры.

- Наглец, - процедил сквозь зубы капитан Конрад.

Численность моравского войска едва ли превышала десять тысяч человек, под рукой у Германа Швабского людей было вдвое больше. К тому же его кавалерия втрое превосходила кавалерию противника. Ну и как при таком раскладе не победить.

- Ударишь в центр, - обернулся герцог Герман к капитану Конраду, - сомнешь пехоту, а остальное моя забота.

- У них конница на флангах, - счел нужным предостеречь рассерженного полководца Генрих.

- Их слишком мало, - пренебрежительно махнул рукой Герман Швабский. – К тому же я уже двинул против них свои пешие легионы.

Легионеры действительно почти бегом бросились на сближение с противником, угрожая сразу и левому и правому флангам моравов. Тяжелая кавалерия атаковала прямо по центру, медленно набирая ход для сокрушительного удара. Герцог Генрих невольно залюбовался всадниками, облаченными в кирасы, и их крупными конями. Эта кавалерия была детищем его отца, с ее помощью король Генрих Людольфинг одержал много побед, позволивших ему прибрать к рукам франкские и славянские земли. Удара кавалерии до сих пор не выдерживал никто, а у пеших моравов тем более не было никаких шансов. Видимо, понимая это, ощетинившаяся копьями фаланга подалась назад шагов на пятьдесят и там замерла, словно бы в предчувствии страшного конца. Кавалеристы уже обогнали пеших швабских легионеров и для соприкосновения с противником им оставалось всего ничего. Но как раз в этот момент с ними стало происходить нечто совершенно невообразимое. Закованные в сталь всадники вдруг один за другим стали вылетать из седел спотыкающихся коней. Зрелище было чудовищное, необъяснимое, невероятное! Герцог Генрих отказывался верить собственным глазам и обернулся за разъяснениями к Герману Швабскому. Но, похоже, самоуверенный полководец и сам ничего не понимал. Моравская фаланга, доселе стоявшая неподвижно, вдруг стремительно рванулась вперед, поражая копьями оглушенных падением всадников. В сущности это был разгром, а точнее его начало, ибо конница моравов тоже не пребывала в бездействии. И пешие легионеры очень скоро почувствовали как тяжело стоять под ударами мечей и секир, когда они летят на ваши головы сверху. Долго так продолжаться не могло, и швабская пехота побежала раньше, чем герцог Герман успел бросить им на помощь свой последний резерв. Уцелевшие кавалеристы разворачивали коней, что было не так-то просто сделать, учитывая, что не только всадники, но и кони были защищены доспехами. Легионеры уже не отступали, а просто бежали по полю, полагаясь только на быстроту своих ног. Разгром был полный, и Герману Швабскому ничего другого не оставалось, как спасать свою жизнь. Герцог Генрих последовал примеру разумного человека и, пришпорив коня, поскакал вниз с холма к лесу, где можно было укрыться от погони.